Work Text:
Так вышло, что Чарли Свон редко задумывался о смерти. При этом он любил ходить со своим другом Билли на рыбалку, где с удовольствием снимал рыбу с крючка, слушал старые индейские рассказы о грозных охотниках и медвежьих шкурах, наконец иногда почитывал Пратчетта. Последнее — не самое популярное занятие для шерифа полиции.
— Интересный у вас вкус, — протянул доктор Каллен, расписываясь в бланке медзаключения.
— Да, — Чарли пожал плечами, — от дочери остались книжки. Начал читать и затянуло. Вы читали?
Доктор Каллен белозубо улыбнулся и не ответил. Наверняка не читал подобную чепуху, подумал Чарли и мысленно ругнулся на себя, затем ругнулся ещё раз, потому что стыдиться иронического фэнтези нельзя, и в итоге закрыл глаза и смирился.
Словом, смерть в отличие от стыда всё-таки была далека от Чарли. Или смерть был далек. Тут уже на любителя.
Форкс — городок маленький, тихий как мышь: ничего в нём не происходило. Солнце апатично перекатывалось со склона на склон и рассеивало даже не бледные робкие лучи, а нечто вроде мерного свечения неясного оттенка. Иногда Чарли казалось, что солнце светило мягким голубо-зеленым светом, в котором город купался как сонная рыба в аквариуме.
Убийствами — теми, что ярко-красные, с криками на фоне и сиреной скорой помощи, — здесь и не пахло.
Чарли медленно умирал.
*
— Знаете ли вы… — начал доктор Каллен.
— Не знаю, — мгновенно ответил Чарли.
Это был обычный ежегодный медицинский осмотр. Чарли сидел в одних трусах и носках на кушетке, доктор Каллен деликатно придерживал его за подбородок и проверял реакцию зрачков.
Очевидно, все доктора на свете неизбежно обзаводились привычкой разговаривать с пациентом во время сеанса. Если бы Каллен был стоматологом, Чарли бы плюнул ему в лицо, причём не нарочно.
— А может быть, слышали… — не отступился доктор Каллен, начиная улыбаться.
— Возможно, слышал, — отбил Чарли.
Вдоволь наглядевшись на зрачки, доктор Каллен аккуратно убрал фонарик на стол, выпрямился и жестом попросил встать и повернуться спиной, что Чарли и сделал. Холодная ладонь легла на плечо.
А если бы отоларингологом, то Чарли заткнул бы уши.
— Тогда, думаю, вам будет интересно… — тихо обронил доктор Каллен, ощупывая позвоночник.
— Не будет.
— А если подумать…
— Не думать.
Над ухом прошелся прохладный ветерок — доктор Каллен выразил все свои эмоции вздохом.
— Стоит больше уделять внимания своему здоровью, — вынес он традиционный вердикт и печально щелкнул резиновой крышечкой от стетоскопа. Эти слова доктор повторял из года в год, и так же, из года в год, их диалоги набирали новые высоты абсурда.
Натренированный, словно лабораторная крыса, Чарли развернулся, чтобы доктор Каллен приложил свои красивые пальцы к его груди.
Начинался второй акт.
— Я бы пригласил вас… — проговорил доктор Каллен между делом, слушая биение сердца.
— Не стоит, — отрезал Чарли.
— Это было бы честью…
— Нет нужды.
— И всё же…
— Вот и всё.
После прослушивания шумов в сердце и категорично-ироничных отказов доктор Каллен поднимал голову, заглядывал красивыми глазами цвета мёда в его глаза и спрашивал что-нибудь о погоде. Или о краже баскетбольного мяча из магазина спорттоваров.
— Вам нравится жить в этом городе? — спросил он на этот раз. — Скажите честно.
Чарли подумал. Нравилось ли ему в Форксе? На прошлой неделе в школе проводилась акция о вреде наркотиков. Бургеры в его любимой закусочной подорожали, зато теперь по средам акция на халапеньо. Билли не сможет приехать на просмотр хоккейного матча в субботу. Дочь звонила ему год назад.
— Обожаю, — глядя в глаза доктору Каллену, сказал Чарли.
— Я тоже, — кротко ответил тот. — Это хороший город. Моим детям нравится здесь. Не буду лукавить, мы искали тихое спокойное место.
— Дожди не смущают? — поинтересовался Чарли.
— Нет-нет, — мягко поморщился доктор Каллен.
— А захолустье?
— Зато тихо.
— Вода из-под крана?
— Мы покупаем воду.
— Кинотеатров нормальных нет.
— Не люблю кино, — признался доктор Каллен. — Особенно итальянское. Плохие воспоминания.
Чарли подмывало сказать, что в последний раз из итальянского кино наверняка крутили фильмы для взрослых, и те в конце 90-х, но промолчал. Доктор Каллен и сам, наверное, помнил подобное, поэтому и воспоминания плохие.
— Мало людей, — разыграл Чарли последний козырь и начал болтать ногами. — Одни и те же лица. Мне-то даже легче, я всех помню, а вам как?
На каверзном вопросе доктор Каллен решил, что настало время для ритуала укладывания всей своей медицинской амуниции в коробочки, чехольчики и пакетики, и добропорядочно шуршал минут шесть. Видимо, он прямо-таки голову ломал, что ответить.
Чарли усмехнулся. Съел его. Два года диалогов как из сборника анекдотов, чтобы доктор вот так сдался. На ерунде.
Доктор Каллен упаковал стетоскоп. В прошлом году он чуть не погорел на вопросе, куда девались все медсестры. В позапрошлом — что его сын Джаспер делал в лесу один, полуголый, и почему не отзывался на своё имя.
— Я завел друзей, — наконец ответил доктор Каллен и перестал возиться на секунду.
— О, здорово, — не раздумывая, обрадовался Чарли. Доктор Каллен, несмотря на отсутствие мнения о Пратчетте и любовь к захолустным городишкам, был человеком не просто порядочным, но интересным, и Чарли был рад, действительно доволен тем, что у закрытого скромного доктора появились друзья.
— Вы, например, — добро глядя, выдал доктор Каллен, и Чарли свалился с кушетки.
*
— Что творится, — покачал головой Билли. — Что творится…
Вокруг мерно стрекотали кузнечики. Их облюбленное место для рыбалки, спокойная часть реки у небольшой лужайки, сегодня было залито мутно-белым полуденным светом. Они с Билли хрустели спинами по очереди, чтобы не спугнуть рыбу. Любимое место для убийств.
Пока не клевало.
— Да, вот так и сказал, — подтвердил Чарли. — Не хочу сказать, что мы плохо общаемся…
— Не хоти, — отбрил Билли.
— Или что мы косо глядим друг на друга…
— Не гляди, — Билли завозился в кресле. — Вообще на Калленов не гляди.
— Но я надумал кое-что…
— Не надо.
— А если попробовать…
— Не пробуй.
— Или хотя бы вспомнить…
— Без этого.
— Билли, — устало вздохнул Чарли. — Ты дашь мне договорить, скотина?
— Дам, — позволил Билли.
Повисла пауза. Поплавки мерно покачивались на желтоватой поверхности воды. Чарли смотрел на них и думал: приспособления для убийства рыбы.
Интересно, доктор Каллен был буддистом?
— Затем он сказал мне, — продолжил Чарли, — что я его личный сорт серотонина. Что бы это ни значило.
Билли крякнул.
— Что творится, — в третий раз сказал он сокрушенно.
Разговор пошел по второму кругу, чего допускать было нельзя.
— Но если я правильно понял, — начал Чарли.
— Неправильно, — заявил Билли.
— Если перенести это…
— Не таскай тяжести.
— А тебе вот нравится жить в…
— Не нравится! — крикнул Билли и распугал рыбу. — Нет, мне совершенно не нравится, и я этим доволен. Я знаю, что такое серотонин, Чарли, дружище, поверь мне — я знаю. Он опасен в больших количествах.
Чарли переждал истерику стоически, побарабанив по пивной банке, и мимоходом вдруг вспомнил, что медсестры куда-то девались не просто в прошлом году — каждый год. И виделся он с доктором Калленом раз в год, когда доктор Каллен, обхватив ногу длинными пальцами, с исключительным тактом, осторожно постукивал молоточком по суставам.
Но это виделся. А просто пересекался взглядами почти каждый день в супермаркете.
Вряд ли это считалось за большое количество.
Истерики у Билли, к слову, не случались уже лет как десять. Чарли попробовал хрустнуть спиной — не получилось, и тут же у него заклевало.
— Нет, — вытянув рыбину, он забросил её в ведро и зажмурился на солнце. — Доктор Каллен — человек порядочный.
Вера в дружбу и серотонин, когда видишь смерть чаще, чем шериф этого городка, была достойна уважения. Кроме того, Чарли одолевали смутные догадки на тему, что такое серотонин.
Кажется, он тоже получал его от встреч с доктором Калленом.
Билли только вздохнул.
— Каллены вообще, — Чарли зевнул, забывая о младшем сыне доктора посреди леса, — народ спокойный. С такими хоть живи, хоть умирай.
До приезда Беллы оставался месяц.